Костный лоск

Это в прежние времена частные музеи не вызывали удивления. Теперь же они снова в новинку. Особенно если выставлены в музее ископаемые зверюги, многие из которых давно потерпели поражение в эволюционной гонке. Федор Шидловский основал не просто музей. Все это называется «Национальный альянс Шидловского «Ледниковый период». Или «Палеонтологический музей-театр». Что ж, музей, действительно, получился живым. Мамонты. Огромные медведи — белый и бурый. Носорог в зарослях. В общем, есть на что посмотреть.

Вот крупный мамонт провалился в глубокую яму-ловушку, хитро устроенную древними людьми, и тщетно пытается выбраться оттуда. Слышите его грозный рев? Причудливые световые эффекты напоминают то северное сияние, то песчаную бурю. Зрительный зал — перед экраном проектора. «Здесь мы показываем малышам «Маму для мамонтенка», и научные фильмы — для тех, кто постарше», — рассказывает Федор.

Этот проект — пример частного музейного бизнеса, возникшего «от противного». Организаторы сделали ставку на интерактивность: для создания суровой и загадочной атмосферы Ледникового периода используются световые и звуковые эффекты. Серьезные научные данные и ценные ископаемые останки представлены здесь в простой, доступной, но весьма эмоциональной форме. В отличие от интересных, однако немного скучных традиционных «хранилищ» со строгой атмосферой — ни одной надписи «Руками не трогать», ни одного заграждения, ни одной бдительной «старушки». Вместо них — молодые экскурсоводы с мобильниками и школьники, дергающие медведей за лапы, а мамонта — за хвост.

Инженер по образованию, в конце 80-х годов Федор работал на авиапредприятии на северо-востоке Якутии, в маленьком старинном городке Среднеколымск, что на берегу Колымы. Полюбил этот дикий край, был заядлым охотником, путешествовал по местным речкам и таежным дебрям. Исследователь знал, что места эти богаты древними костями. Слышал и о знаменитом трупе мамонта с реки Березовка, найденном недалеко от Среднеколымска.

Федор Шидловский: Есть те, кто обладает даром находить нужных людей и вовлекать их в процесс. Я тоже умею заражать своими идеями. Но, увы, только не бюрократов с чиновниками!Однажды в крутом обрыве на берегу той самой Березовки Шидловский обнаружил большую кость и фрагмент бивня мамонта. Находка кардинально изменила жизнь Федора. «Я — человек азартный и, однажды увлекшись, «заболел» на всю жизнь», — уверяет предприниматель. Коллекционирование ископаемых останков вымерших плейстоценовых животных стало увлечением, а позже — чуть ли ни главным делом жизни.

К 1994 году в коллекции Шидловского было уже столько экспонатов, что он начал получать предложения организовать передвижную выставку животных Ледникового периода в Европе. Но у Федора были другие планы, куда более амбициозные, — открыть собственный частный музей мамонтовой фауны. Но для того чтобы «протолкнуть» идею и воплотить ее в жизнь, потребовалось много усилий. «Некоторые обладают даром приходить с проектами, бумагами, находить нужных людей и вовлекать в этот процесс. Я понял, что могу заражать их своими идеями, но вот бюрократов и чиновников — увы!» — признается Федор.

Предприниматель решил: раз не могу убедить их в том, что музей нужен, буду искать другие финансовые источники. А что, если взять, да и превратить это в бизнес? Сначала Федор сосредоточился на торговле «мамонтовой костью» (бивнями мамонта) и работе по созданию сборных скелетов. А затем начал делать и чучела вымерших животных на заказ. Удача, которая сопутствовала при первых сделках, помогла увеличивать объемы собираемых коллекций. А все самое ценное и интересное складировалось до лучших времен.

В 1993 году Федор переехал в Москву и всерьез увлекся резьбой по кости. Нашел мастеров народных промыслов, собрал коллекцию, отражающую современные направления косторезного искусства всех регионов России. Естественно, все на энтузиазме. «Получилось так, что в тот период «лихолетья» в нашей стране это было не интересно никому», — вспоминает Федор. В другом, более стабильном мире — напротив. «Если на Западе музейный покупатель избалован, ему нужен какой-то изыск, то развивающееся государство просит «чего-нибудь подешевле». Но мы научились находить покупателя на все «поисковые» изделия — как рядовые, так и эксклюзивные». Ведь раньше максимум, что могло произойти между музеями, — это обмен экспонатами. Делали копию, допустим, знаменитого мамонтенка Димы. А в обмен получали копию динозаврика. «По сути, я участвовал в зарождении нового рынка».

«Материал» Федор Шидловский находит в экспедициях, которые организуются им регулярно. Ареал поисковых работ достаточно обширен, нужны «руки» — поэтому в его Альянсе работает больше тысячи человек. В процессе десятилетней практики Федор выстроил свою систему обращения с «находками»: то, что представляет серьезный интерес, не продает, пока не найдет похожее. «Самое лучшее, как бы плохо мне ни было, как бы ни нуждался в материальных средствах, я должен сохранить, не поддаться соблазну вывезти, надеясь на то, что «найдется еще».

— Тема мамонта «живет» в самом человеке, тяга к ним — в генах, — считает Федор Шидловский. — Ведь человек сформировался как вид в Ледниковый период. Первые произведения искусства, предметы быта создавались из натуральной кости бивня мамонта, клыка моржа. Энергетика кости притягивает людей. Впрочем, не просто зрителей, но и покупателей. Вот на средства, вырученные от продажи экспонатов, компания и живет.

Кроме «социальной», у музея есть еще одна задача — коммерческая. Благодаря постоянной экспозиции появились крупные оптовые покупатели, часть изделий удается реализовать прямо на выставке.Полученная от исследований и поисковых работ прибыль наконец-то позволила Федору воплотить в жизнь мечту о создании частного музея. Впрочем, помог и случай. Якутия «выставлялась» на туристической выставке в Гостином Дворе. Срочно потребовались идеи по оформлению стенда. Шидловский предоставил чучело взрослого мамонта, посетители, организаторы и даже мэр были очарованы. А Федор в одночасье стал знаменитым. Обратил на него внимание и председатель Комитета по туризму Правительства Москвы Антюфеев, под патронажем которого на ВВЦ в павильоне № 71 был арендован второй этаж. Декоративные работы заняли без малого полгода, а вот сама коллекция экспонатов собиралась годами.

— Наверное, пробил час, и передо мной загорелся зеленый свет, — говорит Шидловский. — Да, я могу жалеть, что целых 11 лет ждал этого момента. Но, оглядываясь в прошлое, понимаю: это был правильный ход истории. Созданный десяток лет назад, музей не получился бы таким, как сегодня: не стоит на месте наука, мы развиваемся. Да и строительство частного музея в тот период было бы преждевременным.

Запуск проекта состоялся осенью, в ноябре 2004 года, так что «новорожденному» всего несколько месяцев. И, как признается Шидловский, «малыш» переживает нелегкие времена. Во-первых, зима — тяжелое время на ВВЦ с точки зрения посещаемости. Во-вторых, становление происходит в полной неизвестности, ведь этот бизнес — в новинку для России. Но, главное, музей сегодня — предприятие, которое трудно сделать прибыльным. Впрочем, Шидловский убежден, что ему-то как раз удастся. «Я сделаю его настолько зрелищным, что он станет прибыльным!»

Друзья говорят: «Федор, но ведь от продажи жевательной резинки больше дохода! Зачем тебе все это нужно?» А он им: «Меня интересуют только мамонты!»

Конкуренции с государственными музеями предприниматель не боится. Его проект подает Ледниковый период под другим соусом. «К примеру, есть жареная картошка с грибами, а есть картофель фри. Да, в этом музее мы показываем те же самые экспонаты. Но только они у нас иначе представлены». Так или иначе, а сегодня за более чем трехсотлетнюю историю палеонтологии один из скелетов Музея Ледникового периода входит в двадцатку самых интересных палеонтологических находок.

Одно из достоинств музея в том, что все здесь можно потрогать руками. «Мы работаем «на вечной мерзлоте»,— говорит Федор, — все наши находки не минерализованы, не разрушены, а значит, могут нормально и стабильно храниться в комнатных условиях». А практика подтвердила: ставка на интерактивность — правильный ход. «Мы недалеко ушли от детей, — смеется Шидловский, в то время как я трогаю огромные когти медведя. — В этой атмосфере забываешь о рутине, с человеком происходит перевоплощение. И эти приятные эмоции и впечатления посетителей — радость, которую мне приносит музей».

Несмотря на первый информационный «выброс» (по поводу открытия музея была организована конференция с представителями СМИ), проект Шидловского, с точки зрения рекламы, почти не раскручен. «Конечно, у нас есть ежемесячный рекламный бюджет — порядка 50 тысяч рублей. Он уходит на местную звуковую рекламу на ВВЦ, а также на адресные почтовые рассылки — по школам. «Агитацию» ведут и наши молодые экскурсоводы, распространяя буклеты Музея Ледникового периода в других музеях».

Приходится договариваться…— У нас, как минимум, два пути, — говорит Федор. — Первый — идеальный. Мы, к примеру, заключаем договор с Минобразования о включении посещения музея в общеобразовательную программу, чтобы школьники, начинающие изучать историю первобытных людей в пятом классе, приходили к нам.

По мнению Шидловского, этот путь не закрыт, но труден и долог. Поэтому команда движется сейчас по параллельному, второму пути, самостоятельно выходя на учителей биологии, истории и директоров школ. Пока материальное бремя билетов ложится на родителей: «Если бы нам немного уменьшили арендную плату (сегодня она составляет около 370 тысяч рублей в месяц), мы вообще сделали бы вход свободным!»

Проект — это еще и команда. Коллектив «Национального альянса Шидловского» — не случайный. «В основном, это люди, с которыми мы прошли многие тысячи километров в поисковых маршрутах, которым я верю». Здесь работают молодые и энергичные люди, способные развивать бизнес. «Недавно договорился с представителем Дарвиновского музея о курсах повышения квалификации для своих «экскурсоводов», пойдем и на эти расходы».

Ну, а сегодня Шидловский стремится найти способы, чтобы Музей Ледникового периода включили в реестр музеев страны. «Для этого нас должны зарегистрировать как музей. Эта процедура тяжела тем, что мы фактически — пионеры. Не то чтобы частных музеев не было. Просто у нас достаточно серьезная пропускная способность (в помещении есть отдельный вход и выход), и ряд экспонатов представляет реальную ценность». На сегодня лучший финансовый результат дня — 57 тысяч рублей, то есть 300 посетителей в день, учитывая, что входной билет стоит 100–200 рублей, а дети до семи лет — проходят бесплатно. Единственная проблема, по словам Федора, — отсутствие гардероба.

Предприниматели знают: иногда бывает такое чувство, будто ты на грани. Еще чуть-чуть и — сорвешься. А значит, надо отдохнуть. «Счастье в том, что наше производство разбросано по всей стране, а клиенты — по всему миру. Так и мотаюсь. Америка — Москва. Москва — Колыма. Новосибирск — Воронеж. Питер — Токио. Смена климата, временных поясов, людей... Вообще, Москва для меня тяжела, ведь я родился в немецкой деревне в Казахстане. В мае во что бы то ни стало вырвусь на Север. Без поисковых работ меня не существует, для меня это форма отдыха!» Да, хороший отдых — каждый день полсотни километров по пересеченной местности. Это дело и вправду нужно очень любить…

Лучший финансовый результат дня частного музея — 57 тысяч рублей. Это 300 посетителей, учитывая, что входной билет стоит 100–200 рублей, а дети до семи лет проходят бесплатно.Кстати, свой опыт общения с коллективом в экстремальных условиях Федор Шидловский старается перенести и на московскую жизнь. «Отношения на Севере строятся иначе. Цена жизни намного выше, чем здесь. Никто не переступает другого. Если человек с червоточинкой, то прожить в огромном мегаполисе ему легко. А там — на Севере — такой номер не проходит. Если ты пакостный, это все замечают. Так что нравственно люди на Севере лучше. Здесь же я в сумятице, каждый день меня посещают люди, и нужен уже дар — предвидеть, кто перед тобой: жулик или просто человек авантюрного характера, который тебе как раз и нужен!»

Вообще Федор — человек, что называется, рисковый. Любит авантюры. Я, говорит, почти всегда на грани банкротства. А значит, как и многие другие российские предприниматели, постоянно занят решением вопроса о том, где взять деньги. Но не для и не ради денег. А для того, чтобы сделать то, что хочется. Впрочем, бизнес потихоньку растет. «С открытием этого музея мы сделали качественный скачок — появились крупные оптовые покупатели, часть изделий с выставки-продажи расходится среди посетителей», — говорит Федор. Но есть и угрозы. Ведь узкий, специфический рынок вокруг бивня мамонта в любой момент может насытиться. «Всегда балансируешь на грани, решая: либо попридержать материал, чтобы не перегрузить рынок, либо продать и получить деньги на экспедицию».

Так, может быть, проще занимать, когда нужно? «Счастье мое или несчастье, — говорит основатель музея, — но я никогда не пользовался кредитами. Да и в долг ни у кого не беру. Так что в трудных ситуациях приходится просить ребят: подождите, ради бога, зарплату выдам чуть попозже! Верят...»

Львиная доля всех расходов в процессе поиска уникального материала — транспорт (имейте в виду, в Якутии «транспорт» — это, главным образом, вертолет!). С учетом расстояний выходят фантастические суммы — 4 часа в одну сторону по 50 тысяч рублей в час. Туда и обратно — 400 тысяч! «Вот тут-то и приходится проявлять предпринимательский подход. Сегодня мы осуществляем самостоятельный сбор материала. Но оказывается, гораздо более доходное дело — принимать его у местного населения». Однако попробуй тут собери, если охотники приносят бивень, а все остальное, что может оказаться даже более ценным, чем бивень, выбрасывают!

Другие бы поохали, да и продолжили сами искать материал. Но только не Федор. Он взялся учить деревенских сборщиков древней кости, образовывать. И, похоже, у него получится.

Источник: http://offline.business-magazine.ru/2005/67/179015